А знаменитая “Перепелочка”! Как по-своему, великолепно сумели “Песняры” раскрыть всю прелесть этой лукавой и грустной песни. В ее атмосферу вводят они лирическое соло скрипки, которое звучит словно жалоба птицы, потом разными вокальными красками, звучанием разных инструментов окрашивают, всякий раз по-новому, каждый куплет, достигая на характерной остинатной основе необычайной яркости тембровых перекличек. Словно вновь и вновь призывают нас любоваться гранями драгоценного камня. Как надо знать, как любить фольклор, каким обладать мастерством, чтобы достигать подобного исполнительского эффекта!

А началось все с того, что молодым белорусским солдатам, служившим вместе в прославленной Гвардейской мотострелковой Рогачевской дивизии, пришла в голову мысль создать вокально-инструментальный ансамбль, мелодической основой репертуара которого будет белорусский фольклор, а ритмической — биг-бит (так в шестидесятые годы называли европейский рок). Это было время расцвета популярности “Битлз”, смягчивших жесткую схему негритянского ритм-энд-блюза мелодизмом староанглийских баллад; в моду у нас все больше и больше входили электрогитары... Новый самодеятельный коллектив нарекли “Лявоны”, что значит “Балагуры”. Кафтаны, усы, украшавшие лица, делали молодых музыкантов похожими на деревенских молодцев, а их руководителя — на степенного дядьку. Они и сейчас вместе — Владимир Мулявин, Владислав Мисевич, Александр Демешко, Леонид Тышко; не порывает связей с ансамблем и Валерий Яшкин, ставший режиссером массовых представлений.

Успех у слушателей ансамбль завоевал мгновенно, а вот руководители концертных организаций и другие официальные лица далеко не сразу смирились с его дерзким посягательством на фольклор, на его осовременивание. Дело доходило до того, что в прессе ставился вопрос: “Быть или не быть “Лявонам”? А между тем репертуар их становился все серьезнее, значительнее. Это-то и заставило переименовать ансамбль в “Песняров” (“Сказителей”), и хотя шуточные песни всегда были и есть в программах коллектива, но по сей день, организованный когда-то солдатами, он придерживается очевидной патриотической направленности.

Победы, успех не были случайными. С самого начала руководитель “Песняров” Владимир Мулявин, окончивший музыкальное училище по классу гитары, знал, чего добивался, искал и находил единомышленников энтузиастов. Требования были высокими: прежде всего — влюбленность в народную белорусскую песню; непременное владение несколькими инструментами (к слову, Владислав Мисевич играет на саксофоне, флейте, дудочке); дар импровизации и... беспредельная работоспособность.

Как-то в нашем разговоре с Владимиром Георгиевичем была затронута тема профессионализма; я узнала тогда, что нормой творческой жизни коллектива помимо общих репетиций считаются каждодневные индивидуальные занятия. Даже во время гастролей.

— Совсем не просто исполнять одновременно вокальную и инструментальную партии, исполнять профессионально, то есть на высоком уровне, — это требует идеального владения и тем и другим, — говорит Мулявин. — Кстати, вопреки распространенному мнению гитара — инструмент не из легких. Мы, между прочим, проводим специальный курс обучения игре на гитаре, обязательный для всех, хотя большинство “песняров” имеют среднее и высшее музыкальное образование.

— А какие народные инструменты звучат в ансамбле?

— Играем на цимбалах, лире, дудочке, окарине. Конечно, у нас копии старинных инструментов, да и их заполучить было не так-то просто. Например, мы долго мечтали ввести в ансамбль дуду — духовой инструмент, по звуку похожий на волынку. В музее он был, но скопировать его удалось далеко не сразу, спасибо мастеру Жуковскому из Пуховичей, это он нас выручил, а на лире так и играем на музейной. Есть у нас и двенадцати-струнная гитара со специфическим звучанием, напоминающим цимбалы, кстати акустическая, и даже фортепиано, которое прекрасно уживается с фольклором.

— А как вы пополняете свой репертуар?

Ценность фольклорных традиций непреходяща... И хотя, конечно, мы усложняем, расширяем наши композиции — стремимся как бы заново открыть народную песню, облечь ее в форму, притягательную и для молодых слушателей, — но напев, лад, текст, словом характер, образ, стремимся хранить бережно...

Все сказанное Владимиром Мулявиным о народной песне, об отношении к ней — заповедь “Песняров”. Нельзя не восхититься вкусом, художественным тактом, которые неизменно демонстрирует ансамбль вот уже более двадцати лет. “Песняры” действительно владеют секретом, дающим песне вторую жизнь. И не только фольклорной. Достаточно вспомнить блистательное возрождение ими “Вологды” Бориса Мокроусова (стихи М. Матусовского), которой “Песняры” придали такую звонкую весеннюю праздничность, что старая песня вновь полюбилась всем и неизменно бисировалась в концертах. Опыт свободной и оригинальной интерпретации народной песни сыграл и тут решающую роль.

И уж коли зашла речь о песенном репертуаре, нельзя обойти вниманием военную тему в творчестве “Песняров”. Уже говорилось о потрясающей силе, с которой прозвучала в Берлине “Баллада о комсомольском билете”; незабываема в исполнении ансамбля и “Баллада о четырех заложниках” В. Мулявина на стихи Арк. Кулешова. Трагическим вокализом концентрируя наше внимание на рассказе о том, как фашисты взяли заложниками детей прославленного партизанского командира Батьки Миная, “Песняры” заставляли сжаться сердца неожиданными светлыми интонациями колыбельной песни в эпизоде, когда Батька в тюрьме вспоминает своих ребятишек, и буквально потрясали резким, строгим, как приказ, выкриком в финале: “Перед Батькой Ми-наем встаньте все батьки!...” Надолго оставалась в душе тревога и боль, трагедия Батьки Миная становилась твоей личной трагедией.

Право всколыхнуть сокровенные струны нашей души дано, наверное, только тому, чьи корни питаются истоками священного родника народной памяти...

Начало 70-х годов в европейской музыке ознаменовалось огромной популярностью рок-оперы “Иисус Христос — суперзвезда” Тима Раиса и Эндрю-Ллойда Уэббера. Хотя жанр этот в чистом виде не получил в дальнейшем особенно широкого развития, у нас в стране он вызвал к жизни “Орфея и Эвридику” А. Журбина и “Фламандскую легенду” Р. Гринблата, осуществленные “Поющими гитарами”; “Тиля Уленшпигеля” Г. Гладкова, “Звезду, и смерть Хоакина Мурьеты”, “Юнону” и “Авось” А. Рыбникова, приковавших горячие симпатии молодежи к Театру имени Ленинского комсомола и породивших стремление к театрализации у многих ВИА...

Артистизм “Песняров”, умение музыкальными средствами раскрыть самые разноплановые характеры, от трагедийных до комедийных, — казалось бы, все было за то, чтобы самим приступить к такой столь заманчивой театрализации. Тем не менее еще довольно долго программы ансамбля оставались целиком песенными. Помнится, как-то в разговоре Владимир Георгиевич обмолвился, что театрализации “Песняры” побаиваются:

— Честно говоря, избегаем активной режиссуры. Мы стремимся хорошо делать то, что умеем. Кроме того, излишняя театрализация отвлекает от музыки. Хотя, конечно, когда два отделения просто поют, это, наверное, надоедает...

Может быть, и последний аргумент, хотя песенные программы “Песняров” неизменно пользовались большим успехом, все-таки заставил ансамбль изменить свою точку зрения, но, главное, думается, веяние времени, общее стремление к зрелищности эстрадного искусства сыграли главную роль. Во всяком случае, весной 1976 года в репертуаре “Песняров” появилась опера-притча “Песнь о доле” Владимира Мулявина на стихи Янки Купалы, поставленная Валерием Яшкиным по собственному либретто.

В основу семи картин притчи была положена ранняя лирика Я. Купалы. Обращение к его поэзии, близкой белорусскому фольклору, естественно для коллектива, который утверждает свой путь на эстраде, опираясь на народные традиции.

Согласно законам жанра, в притче рядом с реальными, хотя и достаточно обобщенными героями (Мужиком — Анатолием Кашепаровым, он же — Пастушок; Женой — Л. Исуповой, она же — Мать), действовали персонажи-символы: Весна (Леонид Борткевич), Лето (Чеслав Поплавский), Осень (Юрий Денисов), Зима (Владислав Мисевич), Голод (Валерий Яшкин), Холод (Владимир Николаев), Счастье (Владислав Мисевич). В роли автора, комментирующего события, выступал Владимир Мулявин.

Горькая доля белорусского крестьянина, чья жизнь с колыбели обречена была на беспросветную нужду и который умирает сломленный голодом и болезнью, — смысл притчи.

Музыка В. Мулявина (а это была его первая большая работа) не оставляла сомнений в том, что (без прямого цитирования) она тем не менее тесно связана с белорусским фольклором. Ей свойственны щедрый мелодизм, народная образность. При этом автор умело использовал динамичность рока, владел всем арсеналом сегодняшних выразительных средств...

Особенно запомнилась напоенная любовью, надеждой “Колыбельная” Матери, в которую резким диссонансом врываются острые, гротескные интонации — музыкальные характеристики Голода, Холода, Горя, — постепенно вытесняя светлый образ Счастья. Хороша была сцена крестьянской свадьбы...

Казалось бы, проще всего было вернуться к проверенному годами концертному варианту, тем более что репертуар у ансамбля огромный. Но последовала новая работа, новое обращение к сложной форме. На сей раз — поэма-легенда “Гусляр” по поэме Я. Купалы “Курган”, музыку к которой написал И. Лученок, а аранжировку сделал В. Мулявин.

— Мы стремимся пропагандировать творчество нашего великого земляка, — сказал мне после премьеры В. Мулявин. — А тема его “Кургана”, тема великого предназначения искусства “глаголом жечь сердца людей”, не может не волновать. Кстати, изменив название, мы не сократили в поэме ни строчки. Чисто песенная программа уже не приносит нам творческого удовлетворения, только работа над произведением крупной формы, мне кажется, может свидетельствовать о зрелости коллектива...

К поэме Янки Купалы не раз обращались белорусские композиторы. И у Игоря Лученка дипломной работой была Кантата для симфонического оркестра, хора и солистов, написанная по ее мотивам. Решение композитора вновь вернуться к “Кургану” увлекло “Песняров”. Лученком были заново написаны некоторые эпизоды, возникли новые темы, например народная в своей основе, удивительно красивая мелодия, которая олицетворяет родную землю, доброе начало, и тема зла — холодная, колючая, построенная на диссонансных звучаниях духовых инструментов. Борьба этих двух музыкальных образов в сцене пира у Князя вырастала в один из самых драматичных моментов спектакля.

В поэме-легенде были широко использованы самые различные инструментальные краски. В лирических эпизодах звучание скрипичной группы (Чеслав Поплавский, Валерий Дайнеко, Владимир Ткаченко) придавало музыке особенную проникновенность, рождая в воображении слушателей картины белорусской природы. Очень хороши близкая к фольклорной тема Гусляра и его монолог. Динамичны, ярки характеристики героев. В сложной музыкальной ткани произведения убедительно соединились песенная народная мелодика и современные приемы симфонизма, развитая полифония и протяжные, пульсирующие остинатные звучания, идущие от композиционных приемов, характерных для рок-музыки.

Горячо принималась слушателями сцена в замке — духовный поединок между Гусляром (Владимир Мулявин) и Князем (Владислав Мисевич). Не прибегая ни к каким дополнительным театральным эффектам, лишь вокальными, музыкальными средствами Мулявин и Мисевич создавали образы мудрого, бесстрашного, просветленного своей великой правдой, своим предназначением Певца и могущественного, но низкого духом, коварного Тирана. Нравственная победа Гусляра становилась кульминацией спектакля.

Быть погребенным заживо приговаривает Князь дерзкого Гусляра, посмевшего бросить ему в лицо горькую правду о бедствиях и нищете угнетенного народа. Но жив в памяти людей подвиг Гусляра. Легенда говорит, что раз в году, ночью, появляется он из Кургана, звенят струны его гуслей и тот, кто услышит голос старого Гусляра, сумеет одолеть все свои невзгоды — “только слушать он должен душою!”.

Спектакль стал безусловной победой “Песняров”. Свойственная их творческой природе эмоциональная образность получила в нем высокое выражение. Вокальные эпизоды (среди них было много а’капельных) поражали контрастностью динамических и колористических оттенков, радовали безупречным голосоведением, гармонической сложностью и красотой созвучий. Насыщенно звучали инструментальные фрагменты. При этом весь арсенал исполнительских средств ансамбля подчинялся единой творческой задаче — полнее раскрыть перед слушателями пафос и лирическую глубину поэмы Янки Купалы, получивших достойное выражение в музыке.

Спектакль шел с огромным успехом. А приобщение к высокому поэтическому и музыкальному материалу молодежной аудитории, безусловно, имело большое воспитательное значение. Работа ансамбля оставляла глубокое, сильное впечатление и чувство радости — верное свидетельство истинной творческой удачи!

С тех пор (а премьера “Гусляра” состоялась в 1979 году). программы “Песняров” обрели определенную форму — одно отделение, как правило, отдается театрализованной композиции,. второе остается песенным.

— В песнях этих, — рассказывал Владимир Георгиевич, — радости и заботы белорусского крестьянина, жившего в давние времена на нашей земле, его нелегкое бытие и вместе с тем умение радоваться красоте окружающей природы, любовь к человеку, труду, природный юмор. В каждом цикле мы стремились сохранить не только историческую традицию, но и слова и музыкальный рисунок песни в первозданном виде. А аранжировка и импровизации, не нарушая древнего рисунка, позволили выделить полутона, сделать его как бы более объемным...

Ансамбль — организм живой. Кто-то, не выдержав заданного ритма напряженной, целеустремленной работы, уходил. Как жаль, например, не слышать больше светлого лирического тенора Леонида Борткевича, архитектора по образованию, “найденного” когда-то “Песнярами” в самодеятельности; недостает выразительной скрипичной кантилены Чеслава Поплавского — выпускника Минской консерватории... Но сохранялись ядро, лидер, незыблемым оставалось творческое кредо коллектива, и “новобранцы” принимали правила игры — одержимость работой, преданность фольклору, высокий профессионализм.

Между тем “Песнярам” уже шел тринадцатый год! За это время симпатии части молодежи завоевали облегченные диско-жанры, интерес к которым сменился увлечением панк-роком, затем “новой волной”, с ее социальной остротой, ироничностью, возвращением к музыкальным истокам — рок-н-роллу, — и вот уже в подвалах загремели первые отечественные “металлисты”... ВИА меняли названия, музыкальные ориентиры, стили и даже имидж, а “Песняры” оставались “Песнярами”, с неизменным источником вдохновения — белорусским фольклором. Требуется большое мужество и вера в правду избранного направления, чтобы устоять в вакханалии моды. Отливы и приливы зрительского внимания, просчеты и победы — высокая цена истинного успеха художников, завоевывающих право на свое, неповторимое творческое лицо...

Утверждением этих позиций была воспринята очередная программа ансамбля, увидевшая свет в декабре 1982 года и посвященная столетию со дня рождения Янки Купалы, — “Песня — бесценный дар”. В ее основе — революционно-демократическая лирика поэта, дышащая гневом, обличающая мир капитала, угнетение меньшинством большинства, несправедливость. А в музыке Мулявина как бы сплавлены два образных пласта. Один из них — лирический. Наиболее ярко он выразился в песнях “Плывет речечка”, проникновенно спетой В. Дайнеко, и “Как людки не вижу”, тронувшей своей искренностью в исполнении А. Кашепарова. Другой, гражданский, страстно прозвучал в монологах В. Мулявина, полных горькой иронии: “Ну как мне не смеяться” и “Я — не поэт”. Чувство слова, воспитанное постоянным обращением к настоящей поэзии, художественный вкус “Песняров” проявились здесь в полную силу. Пронизанная виртуозными инструментальными импровизациями, композиция воспринималась как законченное, цельное во всех своих компонентах произведение.

О правильности избранного пути говорит “Песнярам” и успех, сопутствующий их зарубежным гастролям. В 1973 году, одержав победу в Берлине, “Песняры” вышли на гастрольную орбиту — Польша, Чехословакия, ГДР, Румыния, Франция аплодировали их песням. В декабре 1976 года ансамбль совершил свое первое турне по США. Выступали тогда “Песняры” в маленьких городках Юга вместе с популярной американской кантри-рок-группой “Нью Кристи Минстрелс”. Продюсер, чтобы подстраховаться, второе отделение отдал своим соотечественникам. Но вскоре ему пришлось отказаться от этой идеи: покорив слушателей лирической силой белорусских напевов, заставив буквально влюбиться в песню И. Лученка “Вероника”, “Песняры” все расставили на свои места. Тринадцать концертов прошли с большим успехом. Фирма “Коламбия” записала диск, куда вошли “Купалинка”, “Косил Ясь конюшину” и “Вероника”...

Пресса так откликнулась на гастроли ансамбля: “Коллектив очень оригинален, самобытен, музыкален, с потрясающим вокалом, — “Песняры” заслуживают, чтобы им аплодировали стоя”. Прощаясь с Америкой, прямо в аэропорту имени Далласа (в Вашингтоне) по просьбе журналистов “Песняры” исполнили свою знаменитую “Ой, рано на Ивана”. И хотя на первый взгляд трудно представить себе нечто более несочетаемое, чем ультрасовременный аэропорт и старинная, полная созерцательного покоя белорусская народная песня, эффект возник поразительный. Во всяком случае, следующие трехмесячные гастроли ансамбля в составе большой советской концертной бригады проходили уже по самым крупным городам США.

— Сколько мудрости в народных песнях! Нас вообще прежде всего интересует то, о чем в них поется. Если текст, который мы произносим со сцены, не натолкнет людей на размышления, то никакая самая народная мелодия песню не спасет.

К тому времени, когда были сказаны Мулявиным эти слова, “Песняры” уже записали пять дисков-гигантов, их удостоили почетной награды Министерства культуры СССР и фирмы “Мелодия” — “Золотого диска”. Их пластинки вышли во многих странах мира, в том числе на родине “Битлз” — в Англии.

— Художник должен всегда ставить перед собой цель — ответить на вопросы, волнующие его слушателей. Для этого надо пропустить через свое сердце коллизии эпохи, в которую живешь...

“Через всю войну” назвали “Песняры” композицию, посвященную сорокалетию освобождения Белоруссии от фашистских захватчиков. Владимир Мулявин положил на музыку стихи поэтов Янки Купалы, Александра Твардовского, Александра Прокофьева, Михаила Кульчицкого, Семена Гудзенко, Валентина Тараса, Эди Огнецвет... Их выстраданное, искреннее слово вдохновило композитора на музыкальное решение, глубоко волнующее сегодня.

“Программа песен “Через всю войну”, по существу, является песенным спектаклем, обращенным к слушателям в канун празднования Победы советского народа в Великой Отечественной войне, — писал Игорь Лученок. — Эта работа “Песняров”, по моему глубокому убеждению, стала значительным явлением белорусского искусства, яркой краской на многоцветной палитре советской эстрады.

Творчество композитора Владимира Мулявина всегда было отмечено неизменной верностью живым и чистым родникам фольклора, народному мелосу, умением обогатить его современной ритмической формой. Все это с особой силой проявилось в новой программе.

“Через всю войну”, от кровавого июньского рассвета над Бугом до победных салютов над Кремлем, летим мы вместе с песней через время и пространство. Каждая песня — это маленький, но потрясающий своей достоверностью и высоким пафосом рассказ о войне и подвиге. Композитор смог поразительно точно синтезировать волнующую и очень мелодичную музыку с трепетно обнаженными стихами А. Твардовского, Я. Купалы, М. Кульчицкого, С. Гудзенко, В. Тараса и других фронтовых поэтов, для которых война стала частью судьбы.

...Опять возвращаюсь в памяти к первому показу программы “Через всю войну” в Минске накануне Мая, Дня Победы. Мне сразу же показалось, что я уже слышал эти песни, давно ношу их в сердце. Потом понял — многие из них берут начало из советской песенной классики о войне, из “Землянки”, “Темной ночи”... Хочется верить, что и песням Владимира Мулявина суждена долгая и счастливая жизнь”.

И этот песенный спектакль “Песняров” был решен внешне скупыми средствами: маскировочная сетка, обрамляющая сцену, кадры кинофильмов, лазерный луч, военная форма, плащ-палатки — вот и все атрибуты. Главным эмоциональным стержнем стала драматургия, заложенная в стихах и музыке, не отпускающая ни на секунду внимания слушателей. Ощущение всего происходящего на сцене как своей собственной трагедии, ощущение кровной причастности к народному подвигу и радости Победы позволили “Песнярам” достичь огромного художественного воздействия.

С той самой минуты, как в звучание вальса, словно доносящегося из городского сада (последняя примета мирного времени), врываются вой сирены и разрывы снарядов, “Песняры” жестко и мужественно проводят нас через военные будни, так пронзительно просто описанные Михаилом Кульчицким:

“Война ж — совсем не фейерверк,

А просто трудная работа,

Когда, черна от пота, вверх

Скользит по пахоте пехота.

Марш!”

Словно помогают преодолеть усталость пульсирующие, подстегивающие удары — аккорды гитары. Через ожидание предстоящего боя:

“Когда на смерть идут — поют,

А перед этим можно плакать.

Ведь самый страшный час в бою —

Час ожидания атаки”.

Через неожиданно тихую, затаенно лирическую минуту перед разведкой:

“Немецкий тыл. Предрассветный час.

Мы должны выступать.

И командир огласил приказ:

“Все документы сдать!”

(В. Тарас)

Через ужас Хатыни, запечатленный в облетевших всю Белоруссию стихах Э. Огнецвет и решенных Мулявиным как трагическая колыбельная:

“Миша Камлинский, хлопчик хатынский,

Синеокий маленький василек,

Белорусской земли сынок...”

И даже сняв эмоциональное напряжение веселой “Тальяночкой” А. Прокофьева, заливающейся на солдатском привале, “Песняры” вновь растревожат сердца призывом Янки Купалы — отомстить гитлеровцам за поруганную, опустошенную землю, за жизни ее детей (“Партизаны, партизаны — белорусские сыны”). И праздничное возвращение с победой, возникновение мелодии мирного, предвоенного вальса не станет традиционно светлым апофеозом композиции. Ее завершит баллада-прозрение на знаменитые стихи Александра Твардовского “В тот день, когда окончилась война”.

“В конце пути, в далекой стороне,

Под гром пальбы прощались мы впервые

Со всеми, кто погибли на войне,

Как с мертвыми прощаются живые...”

И этот мулявинский реквием в исполнении “Песняров” нельзя слушать без слез.

Все вместе — прекрасные стихи, талантливая музыка, впитавшая интонации белорусского фольклора, советской массовой песни и экспрессию рока, ансамблевая стройность и убедительное проникновение в поэтический и музыкальный материал исполнителей, обнаженный нерв солистов (ими были В. Мулявин, А. Кашепаров, И. Пеня, В. Дайнеко) — безукоризненно цельно.

— Мы выступали с этой программой на Центральном стадионе в Минске, — вспоминает Мулявин. — Это был, пожалуй, самый памятный концерт за все время существования ансамбля. Пришло более ста тысяч человек. Многие слушали стоя... Мы особенно остро поняли тогда, как искренне надо петь военные песни...

Не побоюсь сказать, что сейчас “Песняры” вышли на новый творческий виток. С одной стороны, они озабочены сохранением своего кредо — верности белорусскому фольклору, с другой — понимают, что, работая на эстраде, нельзя совсем уж игнорировать требования времени. Большие надежды возлагают они на свою студию.

— Студия появилась потому, что нам хочется иметь продолжателей. Это не значит, что у ансамбля на эстраде критическое положение и мы схватились за студию как за соломинку. Нет. Но вновь и вновь мы возвращаемся к традициям народной славянской музыки, к нашим истокам, стремимся не отрываться от них. А коллективов, которые можно было бы назвать последователями нашего дела, но в более современной, более близкой молодым слушателям форме, нет. Мы, ветераны “Песняров”, позволить себе такого “осовременивания” уже не можем, для нас это будет неестественно, натужно. Сегодняшние же студийцы заговорят с молодежью на ее языке. В нашей студии ребята, только что вернувшиеся из армии, у большинства из них есть музыкальное образование, а те, у кого нет, станут заниматься параллельно с работой в ансамбле. Поначалу мы намерены вводить молодое пополнение с готовым номером в наши программы, а потом они смогут выступать самостоятельно.

В последнее время много говорят о проблемах нашего жанра. Встали они и перед нами. Наступила зрелость. И сейчас 'главный вопрос — о чем петь? Что нести людям? Ведь цель искусства— воспитание души человеческой.

Не правда ли, замечательно сказано — “воспитание души человеческой”?! Сказано в то время, когда многие из руководителей прежних ВИА пустились “играть в металл”, спекулируя на увлечении юных слушателей. И антитезой этому воспринимается следующая программа “Песняров”, посвященная Владимиру Маяковскому. Она называется “Во весь голос!”.

Каждая новая наша программа — преодоление следующей ступеньки мастерства и толчок к следующей работе. Творческий и сценический рост коллектива происходит независимо от того, успех принесла программа или разочарование. Когда мы занимались композицией “Песня — бесценный дар”, мы не только изучили все поэтическое наследие Янки Купалы, но многое узнали о нем как о человеке. Готовя “Через всю войну”, перечитали, наверное, всю фронтовую поэзию. Разве это не воспитывает и нас — человечески, эстетически? Работая над Маяковским, мы не просто выучили наизусть чуть ли не все его стихи, но встречались с людьми, которым посчастливилось общаться с Владимиром Владимировичем, со знатоками его поэзии. То есть мы собирали нужный нам “атмосферный материал”. Ведь только если мы сами многое будем знать о поэте, получим право говорить о нем со сцены... Ни над одной программой я не работал так долго, как над “Во весь голос!”, по многу раз переделывал музыку композиции. Я буквально болел Маяковским...

Наконец премьера состоялась. Год ее рождения — 1987-й. Уже по первому впечатлению можно сказать, что это очень серьезная и принципиально новая работа “Песняров”. Спектакль (к сожалению, его режиссерская концепция представляется пока еще не совсем выраженной) подчинен замыслу заразить своим чувством Маяковского, своим видением его поэзии, его личности. Спектакль полнится любовью к поэту, ощущением современности его творчества. Это захватывает зрительный зал, даже если он не подготовлен к восприятию столь сложного поэтического материала.

Следуя принятой в рок-музыке полистилистике, Мулявин расширяет интонационный материал за счет обращения к классике, современной камерной музыке, массовой песне, зонгам Брехта— Вайля, городскому романсу и даже частушке.

“Во весь голос!” открывает инструментальное вступление: взрыв ударных, растекающийся шепотками недоброжелателей, собирает внимание слушателей, чтобы затем властно захватить его экспрессивными повторами тревожно пульсирующей короткой фразы (она прозвучит еще не раз) — темой судьбы. И вдруг в наступившей тишине:

“Уважаемые товарищи потомки!..”

Говорят только гитара и голос Мулявина, убеждая эмоциональной наполненностью, истовостью речитатива.

Участники ансамбля создают запоминающиеся песенные образы, разыгрывают сценки (особенно удачно решена “Прозаседавшиеся”). В зале напряженная тишина разряжается смехом, порой, правда, совсем не веселым. А как общий итог приходит понимание огромной лирической силы поэта, его высокой нравственной чистоты, трагизм его судьбы. И последним прощанием воспринимается трепетный, горестный вокализ Кашепарова.

Окунувшись в совершенно иную, новую для них стихию очень определенной поэтики Маяковского, как бы сознательно отказываясь от всего своего прежнего опыта, “Песняры” сумели остаться собой. Сохранили свое неповторимое творческое лицо, ибо не одним только следованием фольклору определяется оно сегодня.

— В композиции “Во весь голос!” впервые мы не искали опоры в народных музыкальных истоках: Маяковский и сельский фольклор — не рядом (разве что городской). Но следующая программа вновь вернет нас в фольклорное лоно. Вообще представить себе, что мы когда-нибудь перестанем петь народные песни, — невозможно. Белорусский фольклор создал “Песняров”! — как бы подытожил наш многолетний разговор Владимир Мулявин.

“Песняры”! Как Приятно писать о тех, кто заслуживает безмерного уважения за труд, за верность своим творческим принципам, о тех, кто не гонится за модой, а диктует ей свои правила игры и одерживает победу.

... Слышали ли вы когда-нибудь, как плывет над рекой песня?…

“ПЕВЦЫ СОВЕТСКОЙ ЭСТРАДЫ. Выпуск третий” - Москва, “Искусство”, 1992